1 Среди рядовых граждан сегодня преобладают положительные оценки вектора развития Евросоюза. Согласно данным опросов, в среднем по ЕС 39% населения считает, что "дела в ЕС идут в правильном направлении", вместе с тем, высока доля отрицательных (27%) и нейтральных (23%) оценок [Futur de I' Europe 2006].
стр. 80
________________________________________
ми ценностями, наследием и ориентирами развития. Становление общей европейской идентичности выступает как ключевое условие динамичного развития интеграционных процессов.
ПРИОРИТЕТЫ ЕВРОПЕЙСКОГО СТРОИТЕЛЬСТВА В ЗЕРКАЛЕ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ДИСКУССИИ
Вовлечение в процессы европейской интеграции еще в 1950-е годы вчерашних противников - победителей и побежденных в войне - посылало человечеству сигнал о ценностях мира и сотрудничества как приоритетных для нового объединения. Но сам союз учреждался как сообщество экономическое, и первоочередной задачей Римского договора, было, как известно, создание Общего рынка. И неслучайно изучение европейского строительства, имеющего уже более чем полувековую историю, долгое время было сосредоточено в первую очередь на анализе результатов регулирования в экономической сфере и его влияния на сферу социальную. В условиях углубления интеграционных процессов в центре европейского политического дискурса оказались поиски оптимальных для поступательного развития Европы форм и механизмов интеграции. Огромный массив посвященной этим вопросам литературы и публикаций в средствах массовой информации сыграл свою роль в ориентации общественного мнения на поддержку процессов европейского строительства, во многом вопреки звучавшей громкой критике представителей "евроскептиков" в рядах политической элиты. Неудивительно, что именно продвижение по пути создания институтов Евросоюза долгое время воспринималось как залог повышения качества интеграционной политики.
Между тем и ощутимые успехи экономической интеграции, и гипертрофированное внимание к экономическим приоритетам в ходе публичной дискуссии привели, по выражению Л. Зидентопа, к "подмене роли гражданина ролью потребителя" [Зидентоп 2001: 42 - 43]. Это противоречило европейской культурной традиции, в рамках которой мерилом личного успеха никогда не был исключительно успех материальный. Отставание политических процессов от экономического сближения привело к кризису доверия к институтам ЕС, и к середине 1980-х годов в центре внимания оказались проблемы социального и политико-культурного контекста реализации европейского проекта.
Смещение акцентов было связано с поисками путей регулирования возникавших разногласий в видении приоритетов интеграции между странами-участницами, старыми и вновь вступавшими членами, представителями национальных политических элит различной идейной ориентации и вовлеченными в эти процессы группами интересов. Особенно острые споры вызывали перспективы и конкретные направления гармонизации политики в социальной сфере. В результате обнаружился неожиданный парадокс: ожидания рядовых граждан относительно результатов координируемых усилий в ходе продвижения по пути интеграции росли, а институциональное обеспечение для достижения поставленных масштабных задач оказывалось явно недостаточным [Rhodes 2006: 9; Majone 2005]. Национальные политические элиты тоже не спешили и не считали целесообразным поступаться суверенитетом и полномочиями в регулировании принципиально важных вопросов жизни своих граждан.
стр. 81
________________________________________
Не утихают голоса тех, кто выражал и продолжает выражать озабоченность "демократическим дефицитом" институтов ЕС [см. Schmitter 2000; Chryssochoou 2000, а также Moravcsik 2003], издержками европейского строительства для интересов стран-членов. Споры идут вокруг эффективности действующих институциональных механизмов и путей участия граждан (а с новым расширением ЕС это уже около полумиллиарда человек) в контроле над принимаемыми решениями. В фокусе критики находится, в частности, закрытый характер деятельности Европейского совета (органа разработки и принятия решений, в работе которого участвуют министры правительств государств-членов в составе, зависящем от обсуждаемого круга вопросов), отсутствие возможностей контроля со стороны Европарламента, система назначения представителей в структуры главного рабочего органа - Комиссию европейских сообществ (КЕС). Выражается недовольство недостаточной эффективностью деятельности самого Европарламента и ограниченностью каналов демократического участия. И дело здесь не только в качестве самих решений, чему судьба конституционного проекта - одно из ярких подтверждений, но и в оценке перспектив европейского строительства и их последствий для формирования повестки дня национальной политики. Проблемы не решаются и исключительно за счет расширения полномочий институтов и функций контроля их деятельности. По мнению ряда аналитиков, "демократический дефицит" - это и есть "та цена", которую участники интеграционного проекта готовы платить за "сохранение фундамента национального суверенитета" [Majone 2006: 607 - 626].
Неясность перспектив сказывается на отношении к интеграционным процессам рядовых граждан стран ЕС. Хотя большинство опрошенных социологической службой "Евробарометр" выразили при оценке хода европейского строительства надежду (42%) и доверие (22%) к Евросоюзу, численность "евроскептиков" среди рядовых граждан по-прежнему оставалась значительной (20% не доверяли ЕС, 5% отвергали опыт европейского строительства, 20% выказали к нему безразличное отношение). Наличие общего европейского культурного лица отмечали 38% граждан ЕС, но значительно большее число - около половины опрошенных (49%) - не разделяли этого мнения [Eurobarometer 1999: 11, 12]. Впрочем, как уже отмечалось выше, число убежденных "еврооптимистов", дававших вектору развития ЕС позитивную оценку, и после последнего расширения превышало число тех, кто рассматривал перспективы развития интеграции в негативном свете. Подавляющее большинство граждан ЕС-27 (85%) считали себя, согласно данным опросов лета 2007 г., "счастливыми" (наиболее высокий уровень позитивных оценок наблюдался в Дании, Нидерландах, Ирландии и Бельгии, а в конце списка стояли самые новые члены ЕС - Болгария и Румыния). Такое же число опрошенных выразили "удовлетворение качеством жизни" [TNS Polling 2007].
Данные, позволяющие оценить социально-психологический климат в европейских странах, тем более интересны потому, что общее будущее Европы не сводится исключительно к приоритетам интеграции. Как известно, Европейский Союз - наиболее динамичная, но не единственная составляющая многоуровневого институционального дизайна европейского политического пространства. Влиятельными акторами мировой и европейской полити-
стр. 82
________________________________________
ки являются Совет Европы, Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ), Европейский суд по правам человека, НАТО и другие организации международного, регионального (такие, например, как Северный Совет) и субрегионального уровня. Появление новых акторов - участников взаимодействия стимулирует постоянный пересмотр границ пространства реализации "европейского проекта". Самая значимая на памяти нынешнего поколения европейцев веха на этом пути - падение Берлинской стены.
После ликвидации блокового противостояния и дезинтеграции постсоветского пространства вопрос о роли и месте Европы в современном глобальном мире приобрел новое измерение, или, точнее, измерения. Они определяются изменениями на политической карте континента, новой ролью стран ЦВЕ, попытками пересмотреть наследие Второй мировой войны и нажить на этой основе политический капитал, становлением новой России. В этом контексте обсуждаются перспективы многополярного мира и роли Европы как ведущего игрока мировой политики. Европа рассматривается как "воображаемое пространство", характеризующееся не только общей историей, но и общим видением развития.
Во многом место Европы в современном мире определяют перспективы формирования общеевропейского поля ценностей, представлений, согласия вокруг приоритетов развития, - словом, воля и мотивация в продвижении по пути становления общего европейского политического и экономического пространства2. Анализ формирования массовой европейской идентичности как процесса эволюции самосознания рядовых граждан дает ключ к пониманию нынешнего состояния и перспектив реального продвижения на этом пути. В самом общем плане в понятие "массовой европейской идентичности" вкладываются признание жизни в "единой Европе" неотъемлемой частью личного опыта и представления о себе - гражданах Европы как о "мы-сообществе", объединенном общей жизненной перспективой и общими ценностями.
Европейская идентичность в институциональном измерении
Политическая дискуссия вокруг проблем и перспектив становления европейской идентичности ведется преимущественно в рамках конструктивистского подхода. Его сторонники отстаивают необходимость активной политики в создании и поддержании европейской гражданской (civic)
________________________________________
2 В посвященных становлению европейской идентичности исследованиях авторы, если иное не оговаривается особо, оперируют данными и делают выводы применительно к группе стран-членов ЕС. Проблема становления массовой европейской идентичности, как уже указывалось выше, значительно шире. Однако существующая база понятий (что считать "Европой") и источников не позволяет, с моей точки зрения, сделать исчерпывающие выводы о представлениях жителей континента о себе как об общности и о перспективах консолидации такой общности. Нынешние исследования в основном ориентированы на анализ дискурса (Европа "от Бреста до Бреста", "от Атлантики до Урала" или непосредственно Евросоюз плюс тесно связанные с ними страны европейской политической традиции - не-члены ЕС, такие, как Швейцария и Норвегия). Ограничиваться этой составляющей при оценке массовых представлений вряд ли возможно. В данной статье становление "европейской идентичности" рассматривается в контексте реализации проекта европейской интеграции, политической дискуссии вокруг этого проекта, которая выходит за пределы нынешних границ ЕС-27, и ее отражения в восприятии граждан стран-членов Евросоюза (на основе интерпретации имеющегося массива социологических опросов Евробарометра и данных Европейского обследования ценностей). Такой подход соответствует и представлениям значительной части граждан "единой Европы".
стр. 83
________________________________________
идентичности. Такая политика строится на самоотождествлении граждан Европы с европейскими институтами, на признании их источником прав и обязанностей и неотъемлемой частью повседневного опыта граждан [Bruter 2005: 5, 11 - 13]. С помощью конструирования идентичности на основе общих проектов и механизмов их осуществления предполагается придать импульс нынешнему этапу европейского строительства. Более того, становление единого европейского "демоса" рассматривается в рамках такой логики как ключевое условие укрепления демократии на наднациональном уровне по аналогии с тем вектором движения к демократии, который характеризовал в свое время развитие наций-государств.
Долгосрочный политический проект рождался в процессе продвижения к единому рынку товаров, капиталов, услуг и рабочей силы, который требовал серьезной институциональной опоры. Публичное пространство претворения в жизнь этого проекта формировалось во взаимодействии наднациональных и национальных институтов. Для обеспечения взаимодействия появился корпус "евробюрократии" - чиновников структур ЕС, а также обслуживающего европейские структуры персонала. Эти люди становятся, как настойчиво пишут СМИ, "гражданами Европы", если не по паспорту, то по ценностным ориентациям и образу жизни. Однако их численность (согласно экспертным оценкам, около 100 тыс. человек [см. Соколов 2007]), которую сами европейцы склонны преувеличивать, равно как и ценностные предпочтения, вряд ли могут рассматриваться как значимый для рядового гражданина Европы ориентир, тем более в условиях уже упоминавшейся острой дискуссии вокруг демократического дефицита в деятельности институтов самого Евросоюза. Да и влияние европейских институтов на модели поведения и предпочтения тех, кто представляет в них государства-члены, также не стоит переоценивать. Те же "евробюрократы" и освещающие деятельность ЕС журналисты вынуждены постоянно соразмерять свою лояльность к Европе с ориентацией на национальные интересы.
Евросоюз как политическое образование иного по сравнению с государствами качества вряд ли можно оценивать по привычным для национальной государственности меркам. В отличие от других идущих в мире с той или иной степенью успеха интеграционных процессов [см. Шишков 2001], европейская интеграция целенаправленно ориентирована на интеграцию политическую. И поэтому параметры становления демократических институтов наднационального (постнационального) уровня находятся в фокусе внимания не только теоретического анализа, но и политической практики. Известный итальянский политолог А. Сбраджиа считает необходимым рассматривать реализацию европейского политического проекта как "поступательный процесс постнациональной демократизации", в центре которого - становление институционального дизайна ЕС [Sbragia 2003: 4, 14 - 15]. Конечно, этот процесс базируется на опыте демократического развития стран-членов, но возникающие задачи требуют иного по сравнению с национальной демократией институционального оформления и иного качества оснований. В этом смысле Евросоюз можно рассматривать как более или менее эффективно работающую систему согласования разноуровневых интересов. Для поддержания и развития этого нового качества ЕС нуждается в опоре на разнообразные механизмы представительства и взаимодействия национальных, региональных, групповых
стр. 84
________________________________________
интересов. Гражданские инициативы общеевропейского уровня формируют сетевые структуры вовлеченных в общее дело людей.
Можно с уверенностью утверждать, что стимулом укрепления чувства принадлежности к единой Европе в перспективе может стать развитие европейского регулирования на общих "проблемных" для нынешней Европы направлениях. Речь идет о регулировании иммиграции и интеграции инокультурных сообществ, о решении демографических проблем, об общей стратегии противостояния изменениям климата, экологическим рискам и угрозам безопасности граждан. Конечно, при условии достижения не только принципиального согласия, но и выработки общих подходов и запуска общих механизмов решения этих проблем. Эффективная политика, результаты которой прямо отражаются на качестве жизни, может способствовать и более широкой поддержке инициатив наднациональных институтов общественным мнением, и повышению значимости идентификации с Европой в самосознании европейцев.
В поисках путей обеспечения личной безопасности и социального благополучия в странах с развитыми традициями гражданского участия активно обсуждаются возможности влияния государства на индивидуальное поведение граждан в публичной сфере. В Великобритании, например, этот запрос реализуется сегодня как в деятельности структур гражданского общества, так и в рамках исходящих от государства инициатив по социализации молодежи и борьбе с асоциальным поведением, по пропаганде финансовой ответственности домохозяйств и более рационального и здорового потребления [Lewis 2007]. Свою лепту вносит и бизнес через внедрение практик корпоративной социальной ответственности и взаимодействие со стейкхолдерами - персоналом, потребителями, представителями некоммерческого сектора, местными сообществами [см. Перегудов, Семененко 2006]. Развитие гражданского участия и ответственного индивидуального поведения уже сегодня находится в центре целевых программ, осуществляемых на уровне ЕС.
В рамках провозглашенного от имени институтов ЕС в ходе подготовки Единого европейского акта 1986 г. курса на создание "народной Европы" [A People's Europe 1986] осуществляется многоуровневая проектная деятельность. Проблемы становления европейской идентичности с конца 1980-х годов занимают прочное место в политических дискуссиях о приоритетах "единой Европы", а формирование общей идентичности стало сегодня частью европейского политического проекта и одним из ключевых направлений практической деятельности структур ЕС. Речь идет в первую очередь о совместных инициативах в сфере образования, поскольку именно такие инициативы стимулируют передвижение вовлеченных в профессиональную деятельность людей, особенно молодежи, и способствуют социализации граждан Европы.
Аргументы в пользу сторонников конструктивистского подхода дает и анализ участия СМИ в формировании европейского публичного пространства. Однако информационное поле неоднородно и представляет широкий спектр мнений. Несравненно более управляемой сферой оказывается целеориентированная культурная политика ("культурные столицы Европы" и многочисленные другие программы разного масштаба и уровня). Особую роль играет символическая репрезентация общей политики и общего пространства "европейского строительства", которая обозначилась в основном к кон-
стр. 85
________________________________________
цу 1980-х годов. Самые узнаваемые символы единой Европы - это флаг (официальный символ ЕС с 1986 г., первоначально использовался Советом Европы как символ Европы в целом) и гимн (вступление к "Оде к радости" - фрагмент 9-ой симфонии Бетховена на слова Шиллера). Менее значимы день Европы (отмечается 9 мая; в этот день в 1950 г. министр иностранных дел Франции и один из "отцов-основателей" ЕЭС Р. Шуман выступил с декларацией об объединении "свободных наций Европы") и девиз "Единство в разнообразии" (лат. - In varietate concordia). Уровень узнаваемости этих символов растет, согласно данным опросов, благодаря расширению поля проектной деятельности под эгидой ЕС и других европейских структур (наиболее узнаваем флаг, присутствие которого отмечает различные общеевропейские инициативы). Действие единой валюты, общего сетевого домена (".eu", с 2005 г.) и европейского паспорта очерчивает в массовом сознании нынешние границы пространства реализации европейского политического проекта.
Европейское гражданство как источник идентичности
В центре дискуссий остается вопрос о европейском гражданстве как институте нового правового, политического и культурного содержания. Само становление института европейского гражданства предлагается рассматривать в конструктивистском ключе, как "процесс познания", включения в новые совместные опыты, создания новых смыслов, выстраивания собственной судьбы с помощью освоения и контроля над потоками информации [Delanty 2007; 2000].
Согласно положениям Маастрихтского договора, европейское гражданство обеспечивает право свободного перемещения и проживания, право голосовать и быть избранным в Европарламент, участвовать в выборах в местные органы власти в стране проживания, право обращаться к Сообществу как к арбитру в ситуациях, находящихся в его юрисдикции. Речь идет не о преодолении, а о дополнении института национального гражданства гражданством европейским, когда обладателями европейского гражданства становятся граждане государств-членов. Но придание регулированию европейского измерения не ведет автоматически к пересмотру самоидентификации тех, кто непосредственно попадает в поле этого регулирования. Они формируются преимущественно на национальном уровне, где институт гражданства имеет как политическое (права и обязанности, различные формы политического участия), так и эмоциональное наполнения. Европейский институт слабее генерирует эмоционально окрашенные положительные сигналы; но вместе с тем, в массовом сознании с ним ассоциируется повышение рисков, связанных с неконтролируемым движением беженцев и иммигрантов "сквозь" прозрачные национальные границы и перемещением потоков людей из "новой" Европы в "старую".
Национальные законодательства о гражданстве до сих пор сохраняют существенные отличия, и введение института гражданства ЕС нацелено на обеспечение свободы перемещения и равных прав европейцев за пределами границ своих стран. Отказ Австрии, Германии и Дании снять ограничения на рынке труда в отношении граждан "новой Европы" серьезно подрывает этот принцип. Разовые легализации незаконных иммигрантов, проживающих в
стр. 86
________________________________________
Испании и Италии, создали напряженность в отношениях с соседней Францией, куда хлынул поток стремящихся обосноваться в ней и воспользоваться социальными пособиями. Получавшие паспорт в Италии (где для этого не требуется проживание на территории страны) жители Латинской Америки итальянского происхождения использовали открывающиеся возможности для переезда в более благоприятные с точки зрения трудоустройства страны ЕС.
О назревшей необходимости гармонизации национальных законодательств и перспективах введения общих стандартов в этой сфере идет активная публичная дискуссия. Созревшее в самих структурах Евросоюза стремление изыскать компромиссные пути решения проблем нашло отражение в "Общей повестке дня европейского гражданства". В этом документе сформулировано требование партнерства структур ЕС и их тесного взаимодействия в сфере регулирования гражданства с национальными институтами [A Citizens' Agenda 2006]. Налаживание более эффективной коммуникации с гражданами должно повысить уровень осведомленности о проблемах и приоритетах европейского строительства.
Сторонники "патриотического конституционализма", включая и такого известного мыслителя, как Ю. Хабермас, предлагают строить европейскую идентичность на основе ценностей демократии, принципов правового государства и уважения имеющихся различий. "Нацию граждан" не следует отождествлять, в рамках этой логики, с "общностью судьбы, которую формируют общие корни, язык и история". Иными словами, следует исходить из самодостаточности гражданской составляющей идентичности, которая формирует "абстрактную, поддерживаемую правовыми средствами солидарность между незнакомыми людьми" [Habermas 2001]. Перспективы достижения социальной солидарности - предмет рефлексии современной политической науки и публицистики [см. Хаттон 2004]. Однако такая солидарность как вопрос морально-этического выбора требует преодоления ориентации на защиту преимущественно групповых интересов. И, что не менее важно, серьезных сдвигов в менталитете больших социальных групп и формирования "европейского менталитета", причем отнюдь не в противопоставлении "другим". А эти задачи не решаются исключительно в рамках поддержания гражданской идентичности. Ценности демократии и права человека, которыми гордится "западная" цивилизация, оказываются недостаточными для того, чтобы придать европейскому политическому проекту, вписанному в это цивилизационное пространство, "длинное дыхание".
В последние годы всевозрастающее внимание уделяется целенаправленной экономической, социальной и культурной интеграции носителей иных культурных традиций в принимающее сообщество через изучение языка, культуры и включение в деятельность социальных институтов принимающей стороны. Это тем более актуально, что реализация практик мультикультурализма на национальном уровне сталкивается с серьезными трудностями, а отношение к инокультурному опыту становится одним из значимых факторов самоопределения гражданина современной Европы [Семененко 2006]. В ходе взаимодействия между государствами (как "принимающими", так и "отправляющими"), европейскими институтами, сетевыми структурами, представляющими интересы иммигрантов, другими
стр. 87
________________________________________
субъектами гражданского общества формируется общее поле деятельности и компромиссные подходы.
ЦЕННОСТНЫЙ ФУНДАМЕНТ ЕДИНОЙ ЕВРОПЫ
Реализация конкретных программ может "зависнуть в вакууме партикуляристских устремлений, если она не будет закреплена в общем большом нарративе". Известный канадский философ и теоретик мультикультурализма Ч. Тейлор рассматривает потребность в "большом нарративе" как залог поддержания "здорового климата" в Европе, а интеллектуальную борьбу, диалог и компромисс вокруг долгосрочных целей развития - как препятствие для воплощения частных устремлений и реализации групповых интересов вопреки общему благу [Тейлор 2004: 41].
Одно только перечисление проблем, с которыми сегодня столкнулась реализация европейского политического проекта, свидетельствует о том, что возможности конструирования идентичности имеют вполне определенные пределы. Например, такой амбициозный экономический проект, как превращение Европы к 2010 г. в "развитую конкурентоспособную экономику, основанную на знаниях" (в формулировке Лиссабонской декларации Евросоюза 2000 г.), оказался слишком абстрактным ориентиром. Становление европейской идентичности происходит в условиях снижения значимости политики как сферы индивидуальной деятельности [Cerutti 2001: 20], и это ограничивает возможности ее конструирования. По мнению независимой комиссии, подготовившей по поручению президента КЕС "Доклад о духовном и культурном измерении Европы", принципиальное значение имеют ценности граждан Европы и их отражение в социальных институтах [The Spiritual and Cultural Dimension of Europe 2004].
Влияние подобного рода инициатив на повседневную жизнь и мировосприятие людей во многом зависит от того, насколько они вписываются в локальный социокультурный контекст, в деятельность местных сообществ. Именно на этом уровне и в повседневной практике социального взаимодействия формируется публичное пространство, соразмерное возможностям и потребностям участия рядового гражданина. В этом отношении характер привязанностей европейцев не претерпел за последние годы существенных изменений. Согласно данным третьего Европейского обследования ценностей (1999 г.), о своей принадлежности преимущественно к местному сообществу заявили 47% граждан ЕС-15. Само географическое понятие Европы заметного влияния на самоидентификацию не оказывало: 16,6% респондентов выбрали в качестве первого по значимости уровня идентификации регион, 25,9% - страну, только 4% - континент, 6,4% - мир в целом [European Values Survey 1999]. Принадлежность к Европе оставалась значимой составляющей самоидентификации, но интенсивность ее переживания напрямую зависела от конкретного политического контекста. Так, протесты против американского вторжения в Ирак способствовали формированию европейского общественного мнения и общей антивоенной позиции, созвучной обостренному восприятию европейским сознанием проблем войны и мира.
В этом контексте остро стоит вопрос об отношении к собственному духовному наследию и христианским ценностям европейской культуры. Упо-
стр. 88
________________________________________
минание о христианских духовных корнях Европы было, как известно, изъято из проекта конституционного договора. Принципы секуляризма (светского государства, закрепляющего отношение к религии как к сугубо частному делу в рамках правового регулирования), которые отстаивали в ходе работы над этим документом такие представители "старой Европы", как Франция, рассматриваются как залог реализации гражданских прав и свобод. Этот подход на уровне европейских институтов мотивируется, в том числе, императивом "политкорректности" по отношению к представителям других религий, в первую очередь ислама. Однако риторика прав и свобод личности нередко вытесняет проблемы нравственной ответственности и значения духовного начала в жизни современного человека. Это объективно затрудняет и диалог с последовательными приверженцами иных религиозных и духовных традиций.
Светские ценности не охватывают и не могут охватить значительную часть культурного наследия Европы. Приверженность принципам секуляризма любой ценой создает проблему для тех европейцев, для которых христианские ценности не только значимая часть идентичности, но и выражение их неразрывной связи с общей цивилизационной и культурной традицией. Замалчивание религиозной составляющей европейского духовного наследия дает основания критикам нынешних приоритетов европейского строительства подвергать сомнению объективность оценок, сформулированных в основополагающих документах Евросоюза. Религиозный опыт Европы может вновь, особенно в условиях расширения ЕС в Восточную Европу, превратиться в предмет острой политической и общественной дискуссии.
В числе тех ценностей, которые представляют сегодня лицо Евросоюза, граждане Европы видят мир, права человека, демократию, верховенство закона, уважение к другим культурам. Индивидуальные права и демократические свободы рассматриваются и эмоционально переживаются как основа основ общей системы ценностей. Но эти ценности давно перестали быть особой характеристикой европейского наследия и рассматриваются как универсальные, общечеловеческие. Другое дело, что в Европе они институционализированы в рамках социального государства, и идеальная модель европейской идентичности строится (в отличие, например, от американской модели) на стремлении к социальной справедливости.
Данные опросов о ценностях, которые в наибольшей степени представляют страну, выявляют существенные отличия в оценках граждан даже "старой Европы" (Европы 15-ти). Демократию считают "самой представительной для своей страны" ценностью около двух третей датчан (67%) и шведов (65%), 46% граждан ЕС-15 в целом, но только около трети граждан Люксембурга и Ирландии. Мир - наиболее важная характеристика страны для 62% греков и половины австрийцев, для 39% граждан ЕС в целом, но лишь для менее трети британцев и голландцев; права человека - для 54% французов и 43% шведов, 34% респондентов в среднем по ЕС, но только для четверти опрошенных итальянцев. Что же касается ценности солидарности и "поддержки других", ее считают "лицом страны" 19% бельгийцев и 17% итальянцев, 13% граждан в среднем по ЕС, но только 6% греков и финнов; 20% опрошенных британцев и 15% французов называют "терпимость" (13% в среднем по ЕС), но
стр. 89
________________________________________
ее отмечают только 4% греков и 6% шведов и финнов. Для греков (27%) и итальянцев (20%) лицо страны во многом определяет религия, но ее называют в качестве главного ориентира только 2% шведов, 3% французов и датчан (средний показатель по ЕС-15 - 8%) [Special Eurobarometer 2003: 12 - 14].
Представление об уровне "чувства близости" к Европе по выборке стран "старой" и будущей "новой" Европы дают данные опросов 2002 г., полученные в преддверии расширения ЕС. О своей близости к гражданам ЕС заявили тогда около 30% опрошенных жителей Германии (около 40% говорили о "близости к гражданам Европы в целом"), 32.4% австрийцев (43.3% соответственно), 43.5% итальянцев (58%), 40.5% испанцев (56.4%), 45.8% венгров (42%), 37,1% поляков (43.3%), 43.2% чехов (45.4%), но только 27.4% греков (35.2%) и 19.4% (27.2%) опрошенных жителей Великобритании [Ruiz Jimenez... 2004]. Интересно, что во всех странах, кроме Венгрии, чувство общности с европейцами отмечается чаще, а в "старой Европе" - заметно чаще, чем непосредственно с гражданами ЕС. Самоидентификация (как, впрочем, и ее отторжение) происходит во многом на уровне подсознания. Подсознательное самоотождествление с Европой закладывает, в свою очередь, основу для дальнейшего плодотворного конструирования общей идентичности.
Об усилении чувства европейской общности говорят и эмпирические наблюдения взаимного восприятия граждан традиционно более богатых стран, принимавших рабочих-иммигрантов из южной Европы, и стран, бывших вплоть до 1970-х годов поставщиками рабочей силы (в первую очередь Италии). Те и другие стали "согражданами-европейцами", понятие "иммигрантов" переносится сегодня на приезжих из третьих стран (хотя после расширения 2004 г. потребуется время для того, чтобы уравнять в общественном статусе жителей "старой Европы" и приезжих из стран ЦВЕ даже там, где последние имеют свободный доступ на рынок труда). Границы между "своими" и "чужими" постепенно раздвигаются, но они по-прежнему четко очерчены.
Другой фактор сближения - вступление в активную социальную жизнь уже второго поколения граждан, родившихся после создания ЕЭС и выросших в годы активного европейского строительства. Фактор длительности пребывания в составе сообщества оказывает прямое влияние на укрепление европейской самоидентификации граждан стран-членов. Причем степень близости к "единой Европе" определяет, по наблюдениям британского исследователя М. Брютера, и период присоединения к ней. Она оказывается заметно выше для граждан стран, вступивших в нее на этапах "больших надежд" (при основании ЕС и в 1980-е годы, когда речь пошла о создании "народной Европы"), но ниже - для граждан государств, присоединившихся на "технических" этапах расширения (1973 г., 1995 г.) [Bruter 2005:147 - 149]. Это подтверждает контент-анализ данных опросов: в наибольшей степени отождествляют себя с Европой итальянцы, испанцы, французы, в наименьшей степени - британцы, датчане, греки. Граждане новых стран-членов выражают стремление "быть европейцами", но это намерение при сохранении разрыва в качестве жизни со "старой Европой" во многом расходится с моделями поведения и социальным статусом больших групп населения этих стран.
стр. 90
________________________________________
ЕВРОПЕЙСКИЙ ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПРОЕКТ И ДИАЛЕКТИКА НАЦИОНАЛЬНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ
Вопрос о содержательном наполнении национальной идентичности находится сегодня в центре политических дискуссий во всех без исключения европейских странах. Глобализация и усиление значимости р